А этот текст был написан для команды
WTF Greasy Games 2018wtfb2018.diary.ru/p215066293.htm, они же Жырные Игры.
Команда творит по пациентам Хориварки. Увы, я никого из пациентов не знаю, кроме одного, самого главного Который очень любит песню "Последняя Осень".
Вот про него, а также про дайриапокалипсис, и рассказывает эта душераздирающая история.
Спасибо
Долька Дыньки за бетинг и вообще за всё
Название:
Собачье золотоАвтор: TimSpirit
Бета: Долька Дыньки
Размер: драббл, 764 слова
Пейринг/Персонажи: ОМП
Категория: джен
Жанр: кому-то драма, кому-то юмор, как посмотреть
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: все персонажи вымышлены, любые совпадения случайны
Краткое содержание: случай на золотых приисках
Примечание к названию: минерал пирит во времена золотых лихорадок из-за внешней схожести с золотом получил прозвище «золото дураков», или «собачье золото»
Размещение: свободное
читать дальшеПрозвище его было Реднек, да он и был обычным реднеком откуда-то из Техаса. Загар словно намертво прилип к его обветренной шее, лбу и щекам, не забыв отметиться и на хищном, с горбинкой, носу.
Странно его было видеть здесь, на золотых приисках, хотя... Кого тут только было не встретить.
Реднек знал, что самый верный (а, возможно, и единственный) способ разбогатеть на этом предприятии — продавать кирки и лопаты другим золотоискателям, а не горбатиться самому в поисках призрачной удачи. Реднек открыл лавку и при ней бар, который и стал основным источником его доходов.
Всякие у него бывали посетители, но владелец не отказывал никому в праве честно пропустить стаканчик дрянного виски и заесть его ломтиками вяленой конины после очередного неудачного дня. Авантюристы со всех концов страны, чернокожие, индейцы — в баре все были равны, рассаживались кто своими компаниями, кто поодиночке, курили, шушукались о своем.
Как-то сама собой сложилась в этом заведении традиция: гости не называли друг другу настоящих имен, только прозвища. То ли это пошло с самого Реднека, то ли еще по каким причинам — если кто и знал, то предпочитал лишний раз языком не болтать.
Бару было полтора десятка лет, даже чуть больше. Когда он открылся, все были поражены непривычными для этих мест чистотой и уютом (да и выбирать в тех местах было особо не из чего), но с годами фальшивая позолота люстр стерлась, лампады потускнели, а столы навечно покрылись пролитым пивом и похабными надписями. Некоторые переставали заглядывать, изредка появлялись новые искатели приключений, но у Реднека всегда оставался небольшой, но преданный круг завсегдатаев.
*
Шли годы. Реднек захандрил. Был он уже не молод, пора было задумываться о чинной степенной старости, а мечты юности, похоже, так и остались мечтами. Он мог бы попробовать продать своё заведение, но покупатели в очередь не выстраивались, да и жалко было, что ли.
Однажды, в один из самых обычных осенних дней в их поселение заявились заезжие бродячие музыканты. Сторговавшись, Реднек пригласил их выступить у себя. Зал был набит битком, посетители не скупясь заказывали самые дорогие напитки и закуски, но Реднеку было плевать на прибыль. Затаив дыхание, он смотрел на сцену, и перед его глазами словно проносилась вся его непутёвая жизнь.
Лихой темноволосый, немолодой, как и владелец бара, ковбой, ловко перебирая струны банджо, пел о вольных ветрах, о свободе, о просторе прерий, про осень в родном Техасе, а Реднеку казалось, что все эти песни — о нём. Он кивал головой в такт незамысловатым аккордам и переборам, а где-то внутри него словно возрождалось неясное, давно забытое чувство.
Концерт закончился, почти все посетители разошлись. Реднек понял, что набрался, но душа требовала какого-то порыва, выхода эмоций. Он достал из личных запасов бутыль лучшего самогона и махнул рукой нескольким засидевшимся:
— Эй, все сюда! За счёт заведения!
Дважды приглашать не пришлось.
Сидели долго.
Уже почти под утро в порыве нахлынувших чувств Реднек излил наконец душу какому-то индейцу.
— Уеду я, Билли. Брошу всё и уеду. Бар закрою. Или спалю к чертям. Гори оно всё...
Индеец слушал молча, с непроницаемым лицом, но Реднеку казалось, что в серых глазах его заплясали какие-то дьявольские огоньки. Наверное, просто пламя свечей так причудливо отразилось. Кто этих индейцев разберёт...
*
Реднек заперся в своей комнатушке на втором этаже и пил трое суток. Напивался, проваливался в сон, внезапно просыпался, плескал себе ещё. На четвёртое утро он, кряхтя, чертыхаясь и спотыкаясь на каждой ступеньке, спустился в бар. И подумал, что всё. Допился.
Зрелище действительно казалось фантасмагорией, горячечным бредом, дурацкой шуткой, чем угодно, только не тем, чем оно было на самом деле.
В небольшой зал набился, казалось, весь городок. Хмурые небритые ковбои вытирали пыль и полировали старенькие столы. Загадочные индейцы подметали усыпанный окурками пол. Даже крикливые задиристые негры что-то мастерили в подсобке.
В вечно пустовавшем ящике для пожертвований в пользу южной баптистской конвенции Реднек с удивлением обнаружил мятые доллары, векселя, акции и даже несколько мешочков с золотым песком.
— Какого... — попытался спросить Реднек, но резко закружилась голова, и он просто брякнулся на ближайший стул.
Все обернулись. Какой-то совсем юный темнокожий паренёк обвёл взглядом толпу, и, увидев в её глазах поддержку и одобрение, подошел к Реднеку.
— Не уходите, масса. Не закрывайте бар. Пожалуйста, масса.
Толпа подхватила:
— Да, да! Вы нужны нам!
Реднек открыл было рот, но ещё минут десять так и не смог произнести не слова.
*
Месяц спустя Реднек шёл по льду озера Сент-Клэр, выбирая подходящее место. И думал.
Вот оно как бывает.
То ли жизнь, мать её, непредсказуема и непостижима.
То ли судьба-злодейка такая. И всё предопределено.
Но я никогда не верил в судьбу. А сейчас?
А в жизнь? В жизнь-то я верю?
До весны пока закрывать не буду. Стулья куплю новые. Что там они ещё просили? Меню обновлю.
Да, как же хороша всё-таки зимняя рыбалка в Канаде, мать её!
Ну, ничего. Поживём ещё.
Поживём.