Приличия соблюдены
Название: Let England shakeАвтор: TimSpirit
Бета: кофейный олень
Размер: мини, 2682 слова
Пейринг/Персонажи: Дейзи Ханниган-Спитери, упоминаются Джон Митчелл, Айван и другие персонажи британского канона.
Категория: джен, гет
Жанр: ангст, дарк, чёрный юмор
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: мат, насилие, упоминается вуайеризм
Краткое содержание: Да, пусть Англия вздрогнет! Пускай хоть ебанётся. Это всё для тебя, мой Айви. Для тебя.
Примечание: лёгкие аллюзии и нежный флирт с поэмой В. Ерофеева «Москва — Петушки», несколько переосмысленных/прямых цитат оттуда же.
читать дальше
If I was asked I'd tell
The colour of the earth that day
It was dull and browny red
The colour of blood, I'd say*
Все говорят: «двадцатка из туннеля, двадцатка из туннеля». Ото всех я слышу о ней, а мне, если уж на то пошло, насрать.
Вот
и сегодня опять по телеку про эту историю распинались. Мы, британцы,
такое любим, когда нам про кишки в «Новостях дня» рассказывают. Какой-то
педерастичный ведущий пригласил в студию экспертов, мозгоправа и
священника. Пиздоболили они, пиздоболили («Англия потрясена!»), потом
давай имена жертв перечислять. И фотографии каждой из них нам, зрителям,
демонстрировать.
Да только никто уже эти фотки не смотрел.
Трудно смотреть, когда кишки на экране. Ну, я имею в виду, в буквальном
смысле. На экране допотопного ящика в этой задрипаной кафешке. И
зрителям как-то не до новостей стало. Мы, британцы, лишь на
телевизионные внутренности падки, своими брезгуем.
В кафе это
придорожное я, кстати, не собиралась, пока их рекламный щит не увидела.
«Закажи у нас Завтрак Дня и воспользуйся душевой кабинкой бесплатно».
Туристы, мать их. Очередной фестиваль в Эдинбурге? Вообще-то я люблю
туристов. И чистоплотность тоже люблю. Мою руки перед едой... а главное после
неё. О, жестокосердный мир, что тебе терзания мои? Что надежды? И тогда
в голове зазвучал тихий голос. Это опять он, мой Айван. Это ведь правда
ты?
— Ну, конечно, я, — да и кто ещё, в самом деле...
— А знаешь что, Айван? — спросила я тоже тихо-тихо. — Тяжело мне.
—
Знаю, что тяжело. А ты вот что, ты заходи, заходи в кафешку, легче
будет. Народу там немного, правда, но красненькой угоститься можно.
— Красненькой? Горяченькой?
— Горяченькой, конечно.
О, как я стала взволнована!..
И
вот иду я по обочине, умытая-переодетая, голосую. Волосы, правда, так
толком и не высохли, зато одежда не в крови, что важнее. Как любит
говорить этот разпиздяй Митчелл: «Кровь на платье... Это нехорошо. Это
посылает сообщение». Платье моё любимое (Полли** подарила, между прочим)
на ветру охереть как сексуально трепещется, я-то знаю. Подол едва попу
прикрывает.
И вижу этого мужика.
Я не то чтобы сильно
напряглась, но когда ты в бегах, просто необходимо обращать внимание на
любые подозрительные мелочи. Первый урок выживания. А если учесть, что в
бегах я довольно давно, Опыт и Инстинкты синхронно закричали:
«Давай-ка, Дейзи Ханниган-Спитери, бери свои длинные красивые ноги в
руки и съёбывай отсюда в темпе рейва».
В 1941 году, в ночь моего
второго рождения, не было ни волхвов с дарами, ни ясель с колыбелькой, а
темноту Лондона вместо Вифлеемской звезды освещали взрывы фугасных
снарядов. Но зато рядом был Айван. «Талифа куми», как сказал мой
Создатель, когда я лежала во гробе, — то есть встань, оботри пальто,
сними этот дурацкий платок и иди.
— Но ведь снаружи опасно!
— Всегда. Но я научу тебя быть неуязвимой.
И
тогда я пошла с ним. «Если хочешь, идти налево, милая, — говорил Айван —
пойдём налево. Если хочешь идти направо — пойдём направо. Всё равно
тебе некуда идти. Так что уж лучше пойдём вперёд, куда глаза глядят».
И
мы пошли. Мы путешествовали и трахались. Мы жили душа в душу, пусть для
нас слово «душа» и оставалось лишь угасающим отзвуком. Если кто-то из
нас хотел свежей крови, то говорил: «Я хочу выпить свежей крови.
Например, во-о-он той девушки-кореянки». А другой отвечал: «Хорошо. Пей.
Я тоже буду с тобой пить девушку-кореянку». Если кого-нибудь тянуло на
донорскую кровь, оба пили донорскую.
У Айвана был богатый опыт
по созданию донорских коктейлей. По всей Британии, от Плимута до
Абердина, пьют эти коктейли и правильно делают, что пьют. Я бы
поделилась с вами рецептами, вот только мужик этот злобоёбный, всё
ковыляет за мной, ярдах в двухста, не отстаёт, но и не сокращает
дистанции, хуй собачий.
Вы, конечно, спросите: «А чего это ты,
Дейзи, кошка бешеная, от людей шарахаться стала? Уж не связано ли это с
неким инцидентом в туннеле?». Если уж вы хотите всё знать, я расскажу,
погодите только. Вот отхлебну из пакетика «второй положительной»...
Вот.
Когда мой Айви умер во второй (и в последний) раз, единственным, к кому
я могла обратиться, был Джон Митчелл, так уж карты легли. Митчелл в
нашей вампирской компании всегда слыл этаким типом со сложным духовным
миром и тонкой моральной конституцией — ебанько, если простыми словами
говорить. Так что подбить его на кровавую диско-баню в отдельно взятом
поезде было не сложно. Ну да, каюсь, я им малость манипулировала, а кто
не без греха, особенно среди наших? Впрочем, что-то я не заметила, чтобы
Джон как-то сопротивлялся искушению.
И да, чёрт возьми, всё-таки это было классно!
Про
вампиров ведь какой только хуйни не придумали. И кровь мы, оказывается,
пьём исключительно христианских младенцев и нежных дев. Айван говорил,
что некий российский писатель (мой милый почему-то называл его
«пейсателем»***) досочинялся до того, что в его романах, мы, вампиры,
известны более всего тем, что абсолютно не переносим алкоголь («Куда
Россия катится, — вздыхал Айви. — Англия потрясена»). А что до
девственниц и младенцев... Невинные девушки — дело вкуса, конечно. Они
как сильно разбавленный глинтвейн: явно оборотов не хватает. Так себе
пойло, для новичков. Предпочитаю людей, понюхавших пороху в сексуальных
утехах, если вы понимаете, о чём я. И младенцев мы обычно не трогаем,
разве что с офигенной голодухи. Вы же, если маленькую рыбёшку поймаете,
отпускаете её обратно в пруд, чтоб подросла? Вот так и мы с младенцами.
Ещё
один расхожий образ, древний, как дерьмо мистера Сноу (хотя, если наши
сказания не врут, Старейшие уже давно не отвлекаются на такие весёлые
процессы, как дефекация, хардкор, а хули). Вампир встаёт за спиной у
объекта, одной рукой приобнимает её, другой откидывает прядь волос,
обнажая шею и — бинго! — сладострастно вонзает клыки в «нежную
податливую плоть»! Вот честно, сама читала такие описания в глупых
книжках. И ведь дохренища неофитов так потом и питаются, жертвы
литературы. Если бы меня обратил не Айви, может быть, и я бы так
позорилась, элите на посмешище.
В том вагоне мы с Митчем делали
это так. Сперва Джон по-быстрому выкрутил нахер шейные позвонки
нескольким наиболее суетливым пассажирам. Очень удобно, знаете ли —
жертвы агонизируют, но несколько минут у нас есть, и мы закончим с ними
позже. Потом мы выпиваем тех, кто потерял сознание или настолько охуел
от увиденного, что застыл в оцепенении. С ними не интересно. А на
сладкое нужно оставлять тех, кто громче всего визжит или умоляет о
пощаде. И теперь нам нет нужды торопиться...
...Утолив первый
голод аперитивчиком из мистера Вывихнутая Шея (здоровенный темнокожий
мужик в футболке «Арсенала»), я в кошачьем прыжке приземляюсь перед
пепельной блондинкой. Сейчас цвет её лица потрясающе гармонирует с
цветом волос. Джон расстёгивает молнию на джинсах девушки, слишком
суетливо, на мой взгляд, я разбираюсь с пуговицей, и вот это уже не
джинсы Lewis из последней коллекции, а бесформенная кучка тряпья,
впитывающая обильно разбрызганную на полу кровь.
Блондинка пытается что-то сказать. Что ж, делаю вид, что мне интересно и отвожу руку от её рта.
—
Прошу, мистер, пожалуйста! Пожалуйста, не насилуйте меня! Мой жених...
Вчера мы узнали, что у нас будет ребёнок, мистер, прошу вас...
Мы
с Митчеллом ржём так, что заглушаем вопли оставшихся в живых. Похоже,
девица вообще не вдуплила на предмет того, что с ней скоро произойдёт.
— Не в этой жизни, милая! — заразительно хохочет Джон, и вот сейчас он прекрасен, как божество, как стихия. Почти как Айван...
— Да он даже трусики с тебя снимать не будет! — я решаю заканчивать этот балаган и вхожу
в её бедренную артерию. Что мне шея, что тонкие капилляры запястий, что
жалкие вены локтевого сгиба?.. Всё это сплошь суета и томление духа.
Первая
струйка всего лишь забрызгивает мне лицо. Я быстро припадаю к месту
укуса, и почти сразу же сильный поток вязкой солёной крови переполняет
мой рот, я почти захлёбываюсь, но продолжаю делать глоток за глотком.
Два алых ручейка всё-таки стекают из уголков губ. Я отрываюсь от бедра
девушки и смотрю на Митчелла. Он наклоняется ко мне и слизывает
несколько крупных капель из ямочки на подбородке. Я мечтательно
зажмуриваюсь, представляя, как буду трахать Джона сегодняшней ночью. Но
не сейчас, Митч, не сейчас.
Отталкиваю его и продолжаю обход вагона. Да, пусть Англия вздрогнет! Пускай хоть ебанётся.
Каждому вампиру от Абердина до Плимута известно: у Дейзи глубокая глотка. Это всё для тебя, мой Айви. Для тебя.
Теперь
я сыта. Но в месиве тел кто-то ещё бьётся в конвульсиях. Я забираю их
жизни, словно выигранные мною шахматные фигуры в этом инфернальном
поединке, посвящённом памяти Айвана, принадлежащие мне по праву; быстро и
без эмоций. В конце концов, Дейзи Ханниган-Спитери никто и никогда не
обвинял в бессмысленной жестокости. Я бросаю взгляд на мешанину из
кусочков селезёнок и вывернутых наизнанку лёгких: как там Джон Митчелл?
А
Митчелл... Он и выпил всего шесть человек, ёбаный стыд. Вот что
крововоздержание с нами делает. А разговоров-то потом было!.. Митчелл —
Легенда! Митчелл — адский вампирский бог! Мы все — срань господня, а он —
Каин и Манфред!.. Видели бы его тогда апологеты навроде этого мудака
Грэхема. Легенде с непривычки так кровь в голову ударила (и своя, и
чужая), только и делал потом, что ползал по вагону, хватаясь за поручни.
И проблевался ещё в тамбуре, тонкая натура.
Потом долго отходил.
Сидел тихонько в уголке, у одного парнишки из брюшины выковырял
двенадцатипёрстную кишку, а у женщины с соседнего сиденья — подвздошную.
Уж не знаю, что за зловещее оригами он собирался смастерить,
двенадцатипёрстная всё-таки дюймов восемь в длину, и то если очень
повезёт, а подвздошная кишка у человека целых 16 футов****, не вервольф
чихнул, представляете?! Короче, уволокла я Митчелла оттуда, как впервые
перебравшего выпускника. Сувениров, конечно, с собой захватила, рюкзачок
мой дорожный всегда при себе ношу. Это всё наука Айвана.
Если
извлечь сердце и поместить в хорошо оксигенированный раствор Рингера,
оно ещё долго будет продолжать сокращаться. Прикольно, да... Ну вам
такие подробности ни к чему, притащила я Митчелла до отеля и стала
антипохмельные коктейли готовить.
Ежели у новообращённого с
непривычки передозировка случается, лучше «Let England shake» ничего ещё
не придумано. Слушайте точный рецепт, в граммах:
Гинесс тёмный — 100
Гинесс светлый — 100
Односолодовый шотландский виски Glenfiddich 18-летней выдержки — 50
Парфюм мужской Chanel Allure Homme Sport — 10
Кровь свежая венозная — 20
Кровь свежая артериальная — 20
Смешать, но не взбалтывать.
Это уже не коктейль, а музыка сфер. Но лучше всё-таки не пытайтесь делать его дома.
Когда
Митчелл оклемался и мы, наконец, потрахались (так себе, если честно,
всё-таки он был не в форме), я впервые подумала: а что теперь? Ему
хорошо. По каким-то неведомым мне причинам Джон числился в любимчиках
Уилльяма Херрика. Да что там Херрик — по слухам, с самого верха
вампирской иерархии был дан неофициальный приказ Митчелла беречь,
пылинки с него сдувать и покоцанные тела его жертв втихаря
утилизировать. Видать, ценный кадр.
Понятно, наш неприкасаемый
не сегодня-завтра распустит лужицу кровавых соплей, станет каяться и
бить себя пяткой в грудь. И ничего Джону за это не будет, лишь Херрик
покрепче возьмёт его за яйца для своих благородных, пиздец каких
таинственных целей. Также очевидно и то, что Высшим понадобится
стрелочник. Вернее, стрелочница. То есть, разумеется, я. И куда податься
бедной одинокой девушке? Вдове, кстати говоря.
Конечно, они
откроют охоту. Вампиры могут схватить меня и устроить показательный
процесс. Или дать зелёный свет оборотням. Или полиции. Да мало ли?
И
вот поэтому я сейчас иду по обочине, ускоряя шаг, а этот грёбаный мужик
всё так же тащится за мной. Мне кажется или дистанция между нами
сокращается? Кто он?
Я помню последние слова, которые услышала
от Митчелла. Тем утром в отеле он в спешке принял душ и, естественно,
собрался сваливать. Смотрел на меня и виновато улыбался.
— Эй, красавчик! — сказала я Митчу. — У тебя в зубах что-то застряло.
— О... Да, блядь. Митральный клапан.
Больше я с ним не разговаривала.
Но зато придумала, что делать.
...Айван
любил смотреть, как я трахаюсь с другими. Людьми, вампирами. Даже
как-то раз с одним оборотнем. Айви заводило это. Однажды, в лесополосе я
поимела лучшего друга Митчелла — милого лопоухого оборотня Джорджа
Сэндса. Айван наблюдал за нами. И я знала, что он смотрит, и он знал,
что я знаю. И это заводило меня.
Я спросила как-то: «Ты, перверт озобоченный, нах тебе это нужно? Смотришь и дрочишь, что ли? А присоединиться слабо?»
Айван ответил: «Смотреть, детка, — это тоже участвовать»
...И
когда на меня спустили всех псов Британии, я решила держаться ближе к
Митчеллу. Пока сезон охоты открыт, тебе лучше переодеться в оранжевое и
быть поближе к охотникам, если вы понимаете. Джона никто не тронет, а
мне будет спокойнее оттого, что он рядом. Нет, я не показывалась ему на
глаза, Митч даже ни разу не почувствовал моего присутствия. Но я
наблюдала за его бестолковой жизнью тайком. Я смотрела, а значит —
участвовала. Найти Митчелла в Барри было не особенно трудно.
Я
видела, как Джон пытается играть в этом безумном театре пьесу под
названием «Быть человеком». Как он пытался помочь тому сопляку Адаму
Джейкобсу и что из этого вышло (забавно вышло, кстати). Как один
кудрявый призрак по имени Энни помогал другой мёртвой девушке Саше. Как
перестали прогуливать кладбище эти двое сверхмудил, Грэхем и Кара.
Блядь, я даже начала думать, что в чём-то Митчелл был прав.
А потом я увидела, как вернулся Херрик. Как эта сучка Нина сдала Митчелла копам. И я поняла: на Островах мне больше не жить.
Добраться
до Эдинбурга, где есть две охуенно необходимые сейчас для меня вещи:
небольшой схрон на чёрный день и международный аэропорт.
И улететь отсюда нахуй. Всё равно куда. Да хоть в Россию. Ха-ха.
Я
ни разу не была ни в России, ни в той стране, которая раньше
обозначалась аббревиатурой СССР. А вот Айван бывал там. И много об этом
рассказывал...
– Понимаешь, Дейзи, исторически сложилось, что
вампиры и оборотни расселились по этой планете неравномерно. В России,
так уж вышло, вампиров практически нет. Всех повывели, суки, ещё при
царе Айване Грозном. Зато для оборотней там — словно дом родной.
– Ой, да не пизди!
– Я
серьёзно. Просто дохуя оборотней. Особенно в высших эшелонах власти.
Если хочешь знать, даже полицию у них чуть ли не официально называют...
Ни за что не догадаешься!
– ?
– Оборотни! Оборотни в погонах... Поэтому... Если со мной что-то случится...
– Ничего не случится, Айви.
– Когда со мной что-то случится... Лети в Россию, Дейзи.
– В страну оборотней? Да ты, блядь, так шутишь?
– Нет.
Именно туда. Оборотни, по сути, не агрессивны к вампирам, если их не
доставать. Они не мечтают о мировом господстве, как наш Херрик. В России
легко затеряться. Оборотни-убийцы вампиров — скорее, исключение.
...«Эй,
мисс, постойте-ка!» — окликнул меня тот мутный мужик. Так, кажется,
началось. Вокруг ни души. Лес. Пустая лента дороги. Я дала ему
приблизиться и впервые взглянула на мужика вблизи.
Святые
марципаны и бабочки! Не зря я его «хуем собачим» нарекла. Это ж,
кипятком обрызгаться, оборотень, мать его. С-сукин сын. Вот тебе,
Ханниган-Спитери, и День Гая Фокса на деревенской ярмарке... Всегда тебе
везло на исключения. Эх, где наша не пропадала.
— Ну, что, пёсик, мне тебя сразу на фарш пустить или поговорим?
— Меня зовут Энтони Майкл МакНейр, — сказал вервольф.
— Расскажешь тому, кому не похуй.
—
Вы не поняли, мисс. Понимаете, я назвал вам своё имя, потому что хочу,
чтобы это стало последним, что вы услышите в вашей жизни.
МакНейр вытащил из внутреннего кармана десятидюймовый кол. Ничего, скоро я вытащу ему через глотку остальные его внутренности.
— Нравится? — спросил МакНейр. — Этот кол выстругал лично мой сын.
— Да я члены побольше видала! — презрительно хмыкнула я.
— Как грубо... Впрочем, чего ждать от вампирской подстилки.
...Прости меня, Айван. Но я проиграла тот бой.
Когда всё закончилось, Энтони Майкл МакНейр вонзил мне кол в самое сердце...
Я
не знала, что есть на свете такая боль. Я скрючилась от муки, густая
красная пелена распласталась у меня в глазах и задрожала. И с тех пор я
не приходила в сознание, и никогда не приду.
___________________
* — из песни «The colour of the earth» с альбома «Let England shake» Пи Джей Харви.
Перевод:
Если бы меня спросили, я бы рассказал
О цвете земли в тот день.
Он был однообразный, коричнево-красный
Я бы сказал, цвет крови.
**
— имеется в виду Полли Джин Харви (Polly Jean Harvey), британская
альтернативная певица, музыкант и автор песен. По проверенным данным в
сентябре 1998 года выпустила лонг-плей «Is This Desire?», который был
записан в подвале дома в Бристоле (sic!), так что эпизод с подаренным
платьем вполне мог иметь место. По недоказуемому мнению автора, Полли
Джин — одна из старейших вампиров Великобритании, избавившаяся от
кровозависимости с помощью музыкальной карьеры.
В 2011 году у Харви
вышел альбом «Let England shake», заглавная песня из которого и
послужила названием этого фика. Автор фика утверждает, что альбом был
записан под впечатлением «инцидента в туннеле» и посвящен памяти Дейзи и
Митчелла. Впрочем, проверить достоверность этой информации пока
желающих не нашлось.
*** — скорее всего, Айван имел в виду Сергея Лукьяненко и его «дозорный» цикл.
**** — 8 дюймов, 16 футов приблизительно соответствуют 20 см и пяти метрам.
@темы: фик